Проблема реконструкции религиозной системы явля­ется одной из наиболее сложных для всей ольмекской ар­хеологии, поскольку ольмеки не оставили после себя письменных источников. Многочисленные имеющиеся факты - произведения монументальной скульптуры и искусство малых форм, архитектурные ансамбли, клады и тайники - не говорят сами за себя, а требуют аргументированной интерпретации.

Структурно любой культ (в т. ч. и ольмекский) представлен несколькими составляющими: 1) божествами или сверхъестественными силами, которые являются предметами культа; 2) космо­логией, объясняющей происхождение мира и его систему; 3) ритуалами и церемониями, отражающи­ми эту космологию; 4) служителями культа, регулирующими и отправляющими церемонии и ритуалы; 5) местом отправления культа (ритуальными сооружениями, храмами, святилищами, священными элементами ландшафта); 6) атрибутикой культа (жреческими аксессуарами, украшениями, амулета­ми, ритуальными приношениями и др.).

В случае с ольмекской культурой основными путями интерпретации религиозной системы явля­ются иконографический анализ скульптуры и произведений искусства, данные о религиозных систе­мах цивилизаций майя и астеков, известных нам по письменным источникам и описаниям очевидцев, а также этнографические параллели с религиозной практикой мезоамериканских индейцев.

Среди множества интересных и, порой, парадоксальных интерпретаций ольмекской религии вы­деляется т. н. «гипотеза преемственности» - представление о том, что все мезоамериканские куль­туры имеют общую базу, некий комплекс представлений о мироздании, в различной форме устойчиво проявляющийся во все периоды доколумбовой истории региона и сохранившийся в трансформирован­ном виде и после колонизации[245]. По мнению одного из признанных экспертов в этой области - П. Йоралемона, «существует базовая религиозная система, общая для всех мезоамериканских народов. Эта система сформировалась задолго до того, как получила монументальное воплощение в ольмекском искусстве, и существовала долгое время после завоевания испанскими конкистадорами основных политических и религиозных центров Нового Света...»[246].

Этот подход был блестяще продемонстрирован еще М. Коваррубиасом при анализе эволюции изображений божеств воды и дождя[247], а затем в целой серии исследований по иконографии ольмекского искусства и его параллелях с аналогичными образами в религиозных системах майя и астеков, а также в эпических произведениях типа «Пополь-Вух»[248]. При небольших оговорках (сходные символы в разных по времени культурах не всегда обозначают одно и то же) именно этот путь наиболее эффек­тивен и перспективен.

П. Йоралемон выделяет три традиции, характерные, по его мнению, для ольмекской религиоз­ной системы:

- шаманизм как наиболее древнюю из традиций, основанную на трехмерном вертикальном подразделении мира на верхний, средний и нижний, представлении о четырех сторонах света и цент­ральной оси в виде мирового древа, горы или иного вертикального символа, особой роли шамана как посредника между сверхъестественными силами, мирами, предками и людьми;

- земледельческие культы, направленные на поддержание плодородия и обращенные к астро­номическим объектам (солнцу, луне, планетам, созвездиям), а также мирослагающим стихиям (огню, воде, земле) и значимым элементам ландшафта (горам, скалам, водопадам, источникам, рекам, пе­щерам и др.);

- культ правителя в виде системы представлений, направленных на ритуализацию исключи­тельного положения, происхождения, способностей и прерогатив лидера. Этот статус подчеркивает­ся и многократно тиражируется в церемониях, мелких произведениях искусства и монументальной скульптуре