Африканцы говорят: «Кто не путешествовал, тот не знает ценности людей». В одно своих долгих странствий по Африке я оказался в глухих краях у масаев. Эти люди настолько меня поразили, что я решил: в следующий раз еду жить в племена

Покидая «большую землю»

Чтобы попасть к ним, будь готов пройти пешком десятки километров, ждать транспорт по нескольку дней, экономить воду, голодать или есть всякую дрянь вроде гусениц, саранчи и тли, и вообще не мыться. И тогда, если повезет, ты найдёшь уникальные племена и селения, которых не существует на карте. Знакомые встречали меня вопросом: «И как там тебя не съели?», а я спешил их разочаровать: «Двадцать первый век на дворе! Ограбят и убьют тебя запросто, но есть не будут».

В министерствах Виндхука я заранее оформил необходимые бумаги: разрешение на съемку и письма на языке народностей, которые любезно примут меня к себе на постой. В племя едешь не просто так - мол, привет, братцы, я у вас поживу. Могут ведь раздеть и выпустить на волю: живи!

Первым делом нужно «взять языка» - найти, так сказать, Пятницу. Он объяснит соплеменникам, большинство из которых даже не умеет читать, что ты – просто турист, который не намерен отбирать у племени последнее. И если тебя примут – ты станешь полноправным членом племени.

Гереро: африканский классицизм

Первыми, к кому я отправился, были гереро. Занесло меня в глухой поселок Ошияра, что на западе страны, недалеко от ботсванской границы. Меня принял самый богатый род в деревне – Купангва. Его глава, Монди Агим, разбогател на стройке в Лондоне. Да-да, Монди не знает английского, но он весьма влиятелен в своём роду, который насчитывает в Намибии, а теперь уже и в Британии, 170 человек! В Ошияра – семейной колыбели - их осталось лишь тридцать.

Агим купил себе трактор, пробил скважину, открыл единственный в деревне магазин и сейчас наслаждается жизнью. Монди солиден и внушителен – наверное, таким и должен быть глава, - и, несмотря на отсутствие одного глаза, выглядит очень добродушным.

Я поставил палатку у него на просторном дворе. Вечером нас посетил деревенский староста, облачённый в военную форму времен I мировой войны - гереро надевают её только в торжественных случаях. Нашёлся какой-никакой переводчик - Шанана, племянник Агима, и я рассказал о цели моего визита.

С виду Ошияра невзрачна, хотя здесь проживает около 600 человек, 4–6 тысяч коров и около 5-6 тысяч коз. Такому обилию скота нужны просторные пастбища, поэтому село в 47 дворов разбросано на 10-15 километров. Скотоводы-гереро пришли на эти земли из Восточной Африки в 17 веке. Часть племени – химба - осела на северо-западе страны и не поменяла традиций. А остальные гереро отправились за Оранжевую реку, в ЮАР. У буров и миссионеров они переняли европейскую одежду 18-19 веков, которую продолжают шить до сих пор. В наши дни, да ещё и в Африке, это выглядит поистине экзотично. Правда, в одежду внесли некоторые изменения – добавили ярких цветов, а женщин избавили от корсета. Дамские шляпки-треуголки лишились одного угла и стали напоминать коровьи рога, причем чем длинней они, тем богаче муж. Ну а мужчины-гереро носят вполне нормальную европейскую одежду.

Бытовые эскизы

Горячее дыхание Калахари создаёт главную проблему – недостаток воды. В селе четыре скважины, две из которых принадлежат Агиму, а третья – председателю. Гереро таскают воду – кто на осликах, кто на собственном горбу – из общей скважины в центре села. Впрочем, Агим в воде никому не отказывает, несмотря на то, что из его скважин она подается с помощью дизеля.

Коровы и козы в сезон дождей идут на водопой к речушкам, а когда те пересыхают – к озеру, где скапливается дождевая вода. Если воды будет не хватать, можно задействовать скважины. И свой, и чужой скот гереро тщательно оберегают. И дело тут не в мясе и молоке, так заведено - коровы это живой капитал, богатство, которое нужно приумножать. На базаре корова стоит не меньше тысячи баксов! Гереро закупают их в огромных количествах на рынках и аукционах ЮАР и Европы.

Каждый рассвет гереро встречают на улице, у костра, за чашкой чая с молоком. Затем женщины принимаются за работу: в течение дня они трясут калебасы, сбивая масло, выпускают на пастбище коз и коров, ухаживают за детьми, убирают, стирают и шьют, а в перерывах готовят еду. Много работы за них выполняют бушмены. У тех ведь вообще ничего нет – дичь давно всю на своих землях выбили, а теперь вынуждены, чтобы с голоду не умереть, работать на гереро за миску еды. Но о бушменах я вам еще расскажу, правда, в следующем номере.

Гереро снабжают своих соседей-бушменов молоком в обмен на орехи и разнообразные плоды. Сами они высаживают маис и кукурузу очень редко, лишь в наиболее влажные сезоны. Гордость и достопримечательность засушливого африканского посёлка - поливаемый огород за исполинским забором: пара грядок моркови, свёклы, несколько помидорных кустов и чахлое дерево манго. Правда, у Агима за счет собственной воды есть приличное кукурузное поле. Кукуруза на окраинах Калахари - настоящий деликатес. При мне сварили всего два початка: один съел я, другой - Монди.

У здешних сельчан коровы пасутся в буше самостоятельно по нескольку дней - они прекрасно ориентируются на местности, а единственные хищники в этих местах - бушмены. Слова «бушмен» и «голод» давно стали синонимами. Гереро говорят: если бы не мы, бушмены уже давно умерли бы с голоду. Но они немного лукавят: часто бушмены убивают чью-то корову, съедают её, а искать виновных бесполезно, ведь кроме жизни терять им нечего. Так что симбиоз гереро с бушменами – это своего рода гарантия, что коровы будут целы, а в доме будет чисто и убрано.

Квартирный вопрос

Я видел, как бушменские дети целыми днями месили навоз, а гереро строили из него дом: к четырем стволам крепили каркас из переплетённых веток, настилали соломенную или жестяную крышу, а после и снаружи, и изнутри в три слоя наносили навозно-земляные стены. Это надо видеть - работают профессионалы без мастерка, голыми руками, но дом выглядел так, словно его заштукатурили. Молодцы! К этому строительству даже я руку приложил, учился проводить отделочно-навозные работы под чутким туземным руководством.

Во всех герерских мазанках полно деревянных фетишей, которые отгоняют злых духов. Очаг находится внутри - он обогревает, служит источником света и плитой, а его дым защищает от насекомых. Хлеб гереро выпекают в железных бочках: сбоку выпиливают дверку, а внутри размещают металлические полочки-противни. Угли можно класть и под бочку, и сверху – так хлеб пропекается равномерно.

Недавно в Ошияра появилось и модное строительное ноу-хау – дома из самодельного кирпича-песчаника. Мне даже удалось войти в африканскую артель по добыче стройматериалов. Вместе с остальными я снимал дёрн и, оголив породу, рубил её на куски тяжелым ломом, а потом острым мачете обтёсывал грани и выравнивал углы.

Втроём за день можно добыть 120-160 кирпичей и продать их по 1 намибийскому доллару. Дневная прибыль на человека составит 5-8 у.е., или 25-35 гр. В селе это считается неплохим доходом – и несмотря на то, что в Ошияра 80% безработных, добычей кирпича занимается всего три человека. Я спрашивал у мужчин и здоровых парней, что они делают целыми днями – «Спим, работы-то нет!».

С распахнутой душой

По воскресеньям много герерских семей собираются на богослужение. Храма в деревне нет, и служба проходит в центре села, под деревом, в выложенном камнями кругу. Гереро говорят: пусть лучше не будет стен, зато сердце будет открытым. Есть даже несколько прихожан-бушменов: ведь дерево и камни – понятные символы природы, а до Евангелия им дела нет. Для нарядного председателя и уважаемых гереро в церкви предусмотрена vip-ложа со стульями. Остальные в перерывах между молитвами располагаются на земле.

Жители Ошияра знали, что я покину их через пару дней, поэтому устроили мне незабываемый концерт из народных песен и танцев. Поют гереро тягуче, как в русских деревнях, а танцуют неспешно – попробуй в 5-10 огромных юбках потанцевать! Ритм создают не музыкальные инструменты, а обыкновенные доски, которые гереро-матроны привязывают к одной ноге и стучат ими об землю - получается что-то вроде громких ритмичных хлопков.

Несколько дней жил я с удивительным племенем гордых гереро, проникался особенной, африканской экзотикой 18-19 веков. Но мысль о том, что каждое из самобытных племен Намибии уникально, гнала меня вперёд. Так я попал к бушменам.

Бушмены: нечего терять, кроме своих детей

Бушмены неподражаемы! Часть их живёт в Намибии, остальные - в Ботсване. Представителей этого вымирающего народа сейчас тысяч сорок, но все они относятся к племени сан, а вот классических осталось очень мало всего 5-6 тысяч. Искать их нужно в глухих и опасных местах, например, в окрестностях Калахари или в самой пустыне. Впрочем, им знакомо спутниковое ТВ, солнечные батареи, компьютеры, а у некоторых бушменов есть мобильные телефоны и машины, и они уже не подбирают упавших с неба бутылок, как в фильме «Наверное, боги сошли с ума». Да, они вкусили плоды цивилизации, но голод свой ими не утолили, и бушменов по-прежнему больше умирает, чем рождается. Они стараются адаптироваться, но современный мир для них все еще очень сложен. Наделы в Намибии частные, бушменам достаются остатки – не земли вовсе, а песок Калахари. Дичь они собственноручно истребили, поэтому вынуждены вести оседлую жизнь.

Я слышал много баек об этом племени: якобы мальчикам при рождении отрезают одно яичко, а если в семье рождается больше трех детей, то «лишних» уносят в буш и оставляют там умирать; говорят, что бушменские дети глупы и поэтому не ходят в школу, и многое другое. Был только один способ разобраться в истинном положении дел – самому всё увидеть.

В обоих селениях, где мне удалось пожить, я сразу был принят на равных: понятия частной собственности у бушменов не существует, поэтому твое - это их, а их - это твое. Впрочем, коллективной собственности у них тоже нет. И большинство герерских семей этим пользуется: нанимают бушменок в домработницы. Дети бушменов в школу не ходят, ведь за обучение надо платить – им ничего не остаётся, как вместе я матерями работать на гереро.

Бушмены же Цинцабиса и Цумкве, где гереро нет, постепенно адаптируются, стараются носить европейскую одежду. У некоторых появился свой скот, и они все больше ведут оседлый образ жизни, превращаясь в крестьян. Кое-кто даже обзавёлся небольшими домами из кирпича-сырца, хотя в селениях всё ещё преобладают традиционные хижины.

Меня удивило, что даже зажиточные бушмены дома часто не пользуются спичками, а разжигают огонь первобытным способом – трут деревянные палочки. И одновременно с этим телевизор ухитряются смотреть. Бедняки же, имея соломенно-деревянные шалаши, предпочитают спать на голой земле у костра, чтобы москиты меньше кусали.

На охоту бушмены ходят не часто, дичи мало, и она осторожная. На поиски и выслеживание небольшой антилопы нужно потратить 4-5 дней. А охота на крупную добычу - орикса, куду, эланда - продолжается до месяца. Тем не менее, традиции постепенно забываются - молодежь не знает уже секретов охоты, танцев, ведения быта. К тому же, их ассимилируют другие племена. В семьях старики еще похожи на бушменов, а молодежь уже растеряла черты народности.

Бушмены исчезают не только генетически и культурно, но и физически: в этом племени пока не очень распространен СПИД, зато их косит туберкулез. Попробуй не заболеть, засыпая на голой земле! У них нет денег ни на лечение, ни на похороны. Как результат - очень высокая смертность и быстрое старение. Спрашиваю у глубокого старика: «Отец, сколько тебе лет, восемьдесят? – Да что ты! Мне тридцать пять!»

Химба: Африка первозданная

Бушменский образ жизни впечатляет, но химба, кажется, ещё круче. Живут они на севере, на границе с Анголой. Их село Опуво даже обозначено на карте. Там и расположен химбаленд.

Это часть народности гереро, только выглядят они по-другому. Кое-кто из мужчин племени поддался цивилизации, их часто можно встретить в современной одежде. Женщины же до сих пор не признают ни нижнего белья, ни одежды – в гардеробе у них только кожаная набедренная повязка. Из-за такого отношения к цивилизации химба страдают, но окультуриванию сопротивляются из последних сил. Так, очень мало детей ходит в школу - не потому, что денег нет, а потому, что химба! Впрочем, среди аборигенов есть и те, кто принял христианство. В сохранении привычного быта и традиций химба среди других племен оказались наиболее стойкими и неподдающимися.

Главное их богатство – коровы. За них можно купить себе жену. В восемь лет девочка становится невестой и оценивается в 4 коровы, а корова – в 700 долларов. По мере взросления невесты цена на неё растет.

Химба разрешено заводить до четырёх жен, хотя старейшины позволяют себе и шесть! При этом в брак вступают даже дряхлые старики, а на ночь одалживают своих молодых жен старшим сыновьям. Все мужчины заводят семью только после 30 лет, хотя к этому возрасту у них уже может быть ватага детей.

Юноши часто выбивают себе в нижней челюсти два или четыре зуба, чтобы было удобнее целоваться. Девушки в обряде инициации тоже не отстают – делают себе на животе ниже груди многочисленные надрезы - когда они заживают, кожа получается пупырчатой, очень тонкой и чувствительной. Женщины племени с началом полового созревания заплетают волосы в косички и промазывают их охрой и глиной. Эту прическу они носят всю жизнь. Сначала волосы недлинные и закрывают все лицо. Когда девушка перестает быть девственницей, она зачёсывает косички назад и позволяет им отрасти.

Вообще, в сексуальном отношении химба очень раскрепощены. Даже замужняя женщина может спать с тем, кто ей понравится. И если она забеременеет после такой связи, её муж с радостью примет ребенка и будет считать его своим. Дети для химба - это счастье, и чем их больше, тем лучше.

Химба гламурны. Целый день они только и делают, что ухаживают за собой, плетут браслеты и толстые обручи на руки, ноги, шею и разные украшения, мажут все тело охрой и при этом никогда не моются. Но кожа у них идеальная, даже у старух.

Войти в племя оказалось очень сложно. Меня принимали очень долго и настороженно целым советом несмотря на то, что со мною были и химба-переводчик, и пачка государственных писем. А позже одна бабуля, увидев, что я её фотографирую, схватила булыжник и пошла в атаку. Мир был восстановлен только после того, как я презентовал ей пачку сигарет.

Народ этот горячий и непокорный. Впрочем, сейчас есть и туристические химба, более сговорчивые и предприимчивые, причем их целые деревни: приехал, заплатил и спокоен, что в тебя камнем никто не запустит или мачете не рубанет.

Всё больше людей путешествует, пользуясь рекламными проспектами и путеводителями, а не компасом и картой, руководствуясь желанием лишь лучше рассмотреть виденное другими, а не увидеть первым. Земной шар кажется всё меньше, карта мира становится всё подробнее, но есть ещё непроторенные дороги и безымянные селения – для того, чтобы и ты мог путешествовать по-настоящему.