Еще вчера мы решили, что до деревни Джигибомбо (Djiguibombo) (это около 20 км) пойдем пешком, раз уж запланировали треккинг. С плеером в ушах, нетяжелыми рюкзаками за спиной и боевым, веселым настроением поход должен был стать прекрасным началом знакомства с культурой догонов!
Ранним утром солнце согревало, а уже к 9 начало палить вовсю, не жалея белокожих странников. Дорога грунтовая, вокруг — желтая трава, зеленые кустарники, голые баобабы. Постройки в деревнях глиняные, заборы выложены из камней.
Большинство встречных женщин и детей попрошайничали: «Бон-бон (конфеты), кадо (подарок), бидо (бидон, бытылка)». Одна особа даже резко оттянула от титьки своего ненасытного грудного малыша и показала нам — смотрите, он плачет! кадо? Мужчины–догоны с вопросом: «Сава?» (как дела?), ничего не просили, просто улыбались, убеждались, что все в порядке, и махали вслед своими белыми ладошками.
Около речки, уже близ деревни Джигибомбо, встретились целые плантации зеленого лука. Местное население работало кверху попами. За нами увязалась мелкая темнокожая девчушка со множеством длинных тоненьких косичек на голове, босая, в шортиках и маячке. Она шла в том же направлении, но намного медленнее. (Но ведь лучше пойти с чужаками быстро, чем тащиться одной, не правда ли?) Девочка еле-еле успевала переставлять ноги, чтобы идти в том же ритме, что и мы. Увидев текущий пот с лица босоножки, я взяла ее за руку, и мы невольно сбавили темп ходьбы. В самой деревне радостное дитя, попрощавшись с нами, пошло своей дорогой. А мы, зафиксировав, что расстояние в 20 км преодолели за три с половиной часа, задумались, куда же идти дальше. Не имея о том ни малейшего представления, доверились случайно привязавшемуся хэлперу, отведшему нас в «кампемент» (лагерь, временное, необорудованное жильё). Это место, в котором всем желающим предоставляют еду, воду и разные удобства в догоновском стиле, а по вечерам устраивают танцы с деревянными масками для развлечения гостей и собственного заработка.
На входе нас встретил темнокожий мужчина 33 лет, с дредами на голове, в желтой майке и джинсах. Тут же предложил присесть и купить холодной воды. Он родился и вырос в деревне Джигибомбо, а сейчас живет и работает в Нидерландах. Прекрасно владеет английским языком. Судя по всему, приехал отдохнуть в родные края и помочь соплеменникам в туристическом бизнесе. Мы провели здесь минут 30. В течение всего этого времени он различными способами старался уговорить нас купить еду, оплатить услуги гида или арендовать жилье, произнося: «Дорогу самим найти трудно», «Аккуратно, здесь много бандитов», «Туристы едят, можете тоже присоединиться» и пр.
День был в самом разгаре. После небольшого перерыва в тени дерева, мы снова отправились в путь, предварительно уточнив у местных, в какой стороне находится деревня Тели (Teli). Пройдя около километра, свернули налево от дороги. Взору открылась прекрасная панорама: скалистое плато в сочетании с желтой высохшей травой выглядело великолепно! Вдалеке шли женщины, несшие на своих головах вязанки дров. С высоты виднелось несколько, идущих параллельно друг другу, грунтовых дорог.
Уже через 30 минут мы стояли на одной из них. Оглядевшись, заметили приближающихся к нам четырех женщин–догонов, правда, теперь с корзинками на головах. Мы постарались объяснить им, что направляемся в деревню Тели, а где она находится — не знаем. Не владея местными языками, мы активно использовали жестикуляцию и имена собственные (то есть названия деревень). Барышни поняли нас, о чем-то поговорили между собой и выдали нам ответ на догонском языке. Тишина… Улыбки на лицах. И как раздался хохот с обеих сторон! Все мы вместе смеялись над возникшей ситуацией.
Тем не менее, в результате диалога мы поняли следующее: чтобы добраться до искомой деревни, нужно вернуться назад по той самой дороге, на которой стоим, и на первой развилке взять другую. Стоило с вопросительной интонацией сказать: «Тели?», — болтушки руками показывали, где эта деревня находится. Выходило так, что можно не возвращаться и идти напрямую, но почему-то на это наше умозаключение женщины начинали еще больше смеяться. Недолго подумав, выбрали нестандартный вариант и, забегу вперед, сказав, совсем не зря!
Шли и шли, о чем-то разговаривали. Неожиданно не так далеко от нас, в метрах, может быть, тридцати, прорисовалась фигура человека с радиоприемником в руках. Это был молодой парень приблизительно 25 лет. Очень худой. Говорил только на своем местном языке, французским и английским не владел. На нем были прямая юбка, по колено, и рубашка. И то, и другое темно-синего цвета. Под рубахой виднелась обычная, серой окраски, футболка. На голове конусовидная шляпа с большими полями, отдаленно напоминающая национальный вьетнамский головной убор. Он принадлежал к народу фульбе, с которым догоны, смешано или компактно, проживают вместе в одних и тех же деревнях. По висящему на плече мачете мы решили, что он — дровосек.
Имея некоторый опыт такого общения, при помощи жестов и названий деревень, мы объяснили, откуда и куда направляемся. Он тоже показал, что надо вернуться и взять другую дорогу. В ответ мы спросили: «А напрямую?». Закончилось тем, что парень повел нас за собой.
Спустя 20 минут мы подошли к обрыву, краю плато. Отсюда открывалась красивая панорама на Тели и уступ Бандиагары. Сверху отчетливо были видны мечеть, окруженная двориками с глиняными постройками, и дорога, по которой шла группа туристов. В скале расположились какие-то маленькие домики. Вероятно, когда-то давно там жили догоны, а может это были захоронения древних племен теллемов, тех самых, которых они — догоны — выселили с этих земель к 13 веку. А еще была слышна музыка: обрывки разговоров, звуки различных работ, проницательное «бе-е-е-е» овечек — все это, перемешавшись, превращалось в мелодию деревни.
Дровосек повел нас дальше. Через 7 минут мы оказались у узкого ущелья. Идущее вертикально вниз оно находилось в 5 метрах от обрыва. Парень попрощался с нами и с улыбкой на лице пошел своей дорогой в Джигибомбо. В этот момент нас переполняло чувство радости от встречи с представителями народов фульбе и догон, которые абсолютно ничего не хотели от нас взамен.
Итак, спуск был в стиле Индианы Джонс! Держась одной рукой за бревно и повиснув на нем, мы ощущали под ногами 2-х сантиметровый выступ. Если сорвешься, полетишь вниз и будешь зацепляться за выступающие камни, бревна, палки — и так тебя раздолбает, что живым вряд ли достигнешь земли. Высота этого ущелья составляла этажей 25–30. Вместе мы спустились на 2. После этого Чура решил пойти на разведку и проверить, насколько реально будет добраться до деревни таким путем. Еще 3 этажа. Я немного переживала и, чтобы видеть друга, протиснулась в расщелине между двумя каменными пластами, добравшись до края, вытянула шею как черепаха и начала оценивать обстановку. Внизу виднелись лестница, выточенная из бревна, и толстые деревянные палки, служащие опорой во время движения.
Вскоре Чура вернулся. Мы вылезли из ущелья, решив всё-таки не рисковать. Начинало темнеть… Когда расставляли палатку, внутри меня теплилось чувство маленького собственного открытия жизни местных. Это ущелье в скале — путь, о котором знают только они, а теперь и мы! Есть особо не хотелось, поэтому попили, как обычно, сладкого чая и уснули.
Утром следующего дня перед нами встал глобальный вопрос: куда дальше? Было две опции: первая — возвращаться и искать дорогу до Тели.
Переходить из деревни в деревню по земле, вторая — идти по плато и рассматривать деревни в песках сверху. Чуре совершенно не хотелось спускаться вниз по двум причинам. Во-первых, так делают все иноземцы. Во-вторых, не хочется попадать на туристических догонов. Решено! Идем вперед!
Уникальные образования песчаникового плато включали воображение. Вот каменный носорог смотрит вдаль и, кажется, уже вечность наслаждается видами догоновских деревень. Вот поверхность раскололась на две гигантские части. Это трещина, в ней жизнь цветет, поет, бежит… Деревья с сочными листьями только макушками загорают на солнце, остальная часть прохлаждается в тени; небольшие черные птички с оранжевой кромкой крыльев перелетают с ветки на ветку; другие, спрятавшись от наших глаз, звонко поют на своем птичьем языке. Маленький ручеек несется, у него важное задание: дать влагу своей родной земле. Жизнь зеленого оазиса, казалось, течет каким-то своим необыкновенным образом, в параллельном мире. А вот как будто пещера, с очень низкими потолками — нам в полный рост не выпрямиться. Кто знает, может быть несколько сотен лет назад именно в ней теллемы делали свои погребальные статуэтки. Шустрые ящерицы регулярно носились под нашими ногами. Я мечтала увидеть бледную лису, которая водится в этих местах, но она так и не попалась нам на глаза ни в тот день, ни в последующие.
Спустя 3 часа мы обнаружили очередную деревню. Помимо этого осознали, что идти дальше прямо невозможно — впереди обрыв, метров сорок по земле, скала, а дальше видится продолжение плато. Что ж, надо искать выход или придется возвращаться! В надежде найти спуск, мы продолжали идти по краю плато, стараясь хоть немножко снижаться. Постепенно усиливалось ощущение, что мы обязательно спустимся. И, действительно, вскоре Чура увидел деревянную самодельную лестницу. Мы слезли по ней, после этого решили перевести дух и немного посидеть в теньке. Неожиданно в поле видимости появился паренек, несущий синюю циновку. Он не говорил по-английски, зато владел французским языком. У него мы выяснили, что деревня, которую последней видели свысока, есть Энде (Ende). Мальчишка постоял с нами немного и ушел. Через 5 минут появился мужчина лет 50, худой, в одежде армейского стиля и болотного цвета. На плече висело ружье, в карманах были патроны. Он тоже говорил только по-французски. Мы жестами спросили о его занятии. Благо, это было легко: стоило просто взмахнуть руками, словно крыльями, и показать пальцем на ружьё. Охотник сразу закивал. Выкурив обычную сигарету, он встал и, попрощавшись с нами, ушел на промысел. Мы спустились ещё немного вниз и среди больших камней на костре приготовили длиннозернный рис на обед. На противоположной скале были видны захоронения теллемов и наскальные красно-белые рисунки. К 16:30 мы вышли к деревне Энде.