Гигантские монументы из базальта трехметровой высоты в виде мужских голов в игровых шлемах - самые характерные памятники ольмекской цивилизации, первые в Мезоамерике свидетельства ритуала обезглавливания игроков и культа голов-фетишей - говорят об исключительном значения игры в обрядности ольмеков. Колоссы стояли на площадях в главных центрах ольмеков на побережье Залива в 1200-600 гг. до н.э. Форма монументов, подсказанная самой природой (склоны Серро-Синтепек в горах Тустлы, в каменоломнях которого были выбиты все 16 известных ныне голов, усеяны огромными валунами овальной и круглой формы), а также представления о символической связи мяча и головы, игры и обезглавливания послужили толчком к созданию этих памятников.

Гигантские головы, которые, согласно распространенной точке зрения, являют собой портреты ольмекских вождей/капитанов команд, принесенных в жертву обезглавливанием, по нашему мнению, имели прямое отношение к ритуалу игры, разыгрывавшему миф о жертвоприношении героя-игрока и его голове, превратившейся в плод мирового дерева. Возможное подтверждение тому - рельеф стелы 63 в Сан-Лоренсо (1200-900 гг. до н.э.): правитель (или бог грозы) в игровом поясе показан у ствола дерева - стоящего на хвосте Змея-Каймана; круг на стволе при вечернем освещении определенно читается как голова или череп.

Гигантские головы изображали культурного героя и мифического предка-родоначальника в роли игрока в мяч, отражали идеальные черты мужчины-воина. С ними, вне сомнения, ассоциировались ольмекские владыки. Отрубленная голова героя-игрока, наделенная магической, способствующей плодородию силой, - символ плода-мяча, оплодотворяющей жертвы в центре мира, повторялась в колоссальных размерах и превращалась в фетиш; она являла собой гигантский плод, возведенную в абсолют идею плодородия, служила залогом обилия урожаев.