От начала систематических археологических исследований ольмекских центров и поселений на территории штатов Веракрус и Табаско нас отделяют без малого семь десятилетий. За это время ольмекская археология прошла путь от выборочных раскопок в крупных центрах (Трес-Сапотес, Ла-Вента, Сан-Лоренсо) к комплексному изучению палеоэкологического и палеогеографическо­го контекста возникновения, развития и трансформации оригинальной земледельческой культуры, рас­пространившей свое социально-экономическое (а, возможно, и политическое) влияние на значитель­ную часть мезоамериканского региона (рис. 41).

Что мы знаем об ольмекской культуре сегодня? Как реконструируется ее история в целом и история отдельных крупных памятников (центров) на территории Ольмана? Что можем мы сегодня сказать об основных параметрах экономики, искусства и ритуала? Какие вопросы имеют ответы, а какие ждут своего решения?

Время существования ольмекской культуры подразделяется специалистами на четыре этапа: доольмекский (Pre-Olmec) (1500-1200 гг. до н. э.), раннеольмекский (Early Olmec) (1200-900 гг. до и. э.), позднеольмекский (Late Olmec) (900-600 гг. до н. э.) и эпиольмекский (Epi-Olmec) (600 г. до н. э. -рубеж эр)[187]. В рамках последних трех периодов происходил последовательный расцвет и угасание трех важнейших и крупнейших ольмекских центров - Сан-Лоренсо, Ла-Венты и Трес-Сапотес. Как мы теперь знаем, различные фазы существования этих центров частично совпадают, а характер их взаимоотношений и влияния друг на друга еще предстоит расшифровать.

Есть все основание предполагать, что человек мог впервые появиться в районе побережья Мексиканского залива уже в палеоиндейском периоде (12-10 тыс. л. н.), однако археологические следы этого пребывания в виде каменных орудий или следов кратковременных поселений пока не зафикси­рованы.

Наиболее ранние археологические материалы датируются возрастом ок. 7 100 л. н. и происхо­дят из района Сан-Андрес, что в 5 км на северо-восток от Ла-Венты ив 15 км от современного побережья Мексиканского залива. Здесь с помощью тщательной флотации и биохимического анали­за грунта удалось идентифицировать следы ранней культивации маиса и расчистки участков под по­севы. Анализ также показал, что уже ок. 6 400 л. и. древние обитатели активно использовали в пищу и клубни маниоки[188].

К середине III тыс. до н. э. на берегах многочисленных проток и лагун в нижнем и среднем течении рек Коатцакоалкос, Грихальва, Тонала и Бари в небольших поселениях обитали группы ран­них земледельцев, собирателей и рыболовов. В дополнение к маису, который хорошо приспособился к теплым и влажным условиям района, они выращивали подсолнечник и хлопок, активно эксплуатиро­вали речные и прибрежные ресурсы района, охотились на мелких животных, рептилий и водоплаваю­щих птиц.

Предполагается, что прогресс в земледелии стал возможен благодаря достаточно раннему и эффективному использованию двух основных систем землепользования. Первая была основана на систематической подсечно-огневой расчистке участков для посевов в лесных массивах на холмах и возвышенностях, вторая - на использовании плодородных илистых наносов вдоль берегов рек и при­токов, а также на многочисленных островах после разливов в дождливые периоды (т. н. пойменная система). Эти системы сохранились в различных районах Мексики (в т. ч. и в районе Мексиканского залива) практически до сегодняшних дней. Участки обычно расчищают в марте, выжигают в сухое время в апреле-мае, посев происходит в июне, а сбор урожая - в ноябре-декабре. Этот основной урожай (milpa del ano) дополняется вторым урожаем (tonamil), который созревает в июне при посеве в январе[189].

М. Ко и Р. Дил, изучавшие характер современного землепользования в районе Сан-Лоренсо, указывают на сложный сельскохозяйственный цикл, состоящий из четырех сезонов. Два из них соот­ветствуют сборам основного урожая (tapachol и temporal) и еще два - дополнительным сборам (chamil и tonamil). При этом эффективно используются преимущества обеих систем - подсечно-огневой и пойменной. Проецирование такого цикла на прошлое позволяет достаточно аргументирова­но обосновать предпосылки для роста населения, усложнения социальной структуры общества в преольмекское время, усиления роли отдельных поселений и возникновения на их базе крупных церемо­ниальных центров[190].

Некоторые специалисты дополняют фактор динамичного роста местного культурного компонен­та возможным внешним импульсом с тихоокеанского побережья[191].

Этот процесс наиболее полно изучен для первого такого центра - Сан-Лоренсо, который возник на серии возвышенностей («плато»), в 65 км от побережья Мексиканского залива. Около 3 тыс. л. н. весь этот массив являлся огромным островом, со всех сторон окруженным рукавами рек. Археоло­гические раскопки в самом центре позволили выделить как минимум три последовательных фазы, предшествующих расцвету культуры в Сан-Лоренсо - Охочи (1500-1350 гг. до н. э.), Бахио (1350-1250 гг. до н.э.) и Чичаррас (1250-1150гг. дон. э.). Кроме этого, исследования широкой территории, прилегающей к Сан-Лоренсо, свидетельствуют о том, что возвышению центра способствовали около десятка меньших по размеру и значению центров и более сотни мелких поселений, поселков и отдель­ных хозяйств[192].

Уже во время фазы Охочи (1500-1350 гг. до н. э.) в керамике можно выделить посуду повсед­невного использования и церемониального характера. Гончарные формы включают крупные и сред­ние миски, тонкостенные «текоматес», украшенные разнообразным прочерченным и наколотым ор­наментом, с лощеными и крашеными поверхностями.