Географический метод вполне приемлем и для обоснования различных выводов о происхождении Пурепеча и их культуры. Основным предположением является то, что язык Пурепеча связан с Кечуа, языком Инков (Adams 1991, 324). Очевидный вывод – Пурепеча прибыли из Южной Америки, хотя необязательно из Куско и уж точно не по Ориноко через Веракрус. Хоть и по последней классификации мезоамериканских языков, язык Пурепеча наиболее схож с Чибча из Колумбии, нежели с Кечуа (Greenberg 1987), смысл остаётся тот же – близкий к Пурепеча язык найден в Южной Америке. То, что они прибыли по морю выглядит наиболее правдоподобно, и если они отважились плыть по большому окружному пути, то им пришлось пройти по морю путь где-то в 3200 километров. В подтверждение этого мнения можно привести тот факт, что индейский штурман, взятый Педро де Альварадо для сопровождения его в Эквадор, повёл эскадру прямым курсом из Гватемалы (Coe 1960, 386). Если бы они высадились где-либо севернее перешейка Теуантепека, то столкнулись бы с неприступными мысами и маленькими бухточками с изолированными песочными пляжами. Всего лишь несколько мест (помимо устья реки Бальсас) могли показаться им безопасными для проникновения вглубь страны. С другой стороны, в случае нехватки подходящих лодок для плавания в открытом море или продовольствия для данного путешествия, они могли выбрать и обходной вариант по берегу, что удлинило бы их путь, но снизило бы риск потерь. Даже если так, первая река на их пути в Мезоамерике и, таким образом, первые ворота, открывающие доступ вглубь страны, - это река Бальсас.

Из-за поселенцев Пурепеча, занявших весь бассейн реки Бальсас, местные жители были бы вынуждены переселиться вверх против течения в районы верховья реки, нежели вниз по течению, откуда пришли чужеземцы. В этом сухом, жарком и негостеприимном районе долины реки Бальсас Пурепеча быстро поняли бы, что река, против течения которой они движутся, берёт начало в местах более влажных и приемлемых для обитания – это заставило бы их двигаться как можно быстрее. Тем не менее, во время их продвижения на возвышенности, они бы не могли не определить какие природные богатства есть в долине реки Бальсас – инстинкт самосохранения заставил бы их в этой скудной природной среде изыскивать малейшую возможность для поддержания жизни, как это сейчас делает то небольшое количество людей, которое продолжает жить в этих местах. Если они были знакомы с металлсодержащей рудой, как и многие Андские культуры к 800 году нашей эры, они без труда нашли бы и опознали такую руду во время своего путешествия вглубь страны и, обосновавшись где-нибудь, нашли бы достойное применение своим знаниям обработки металла. Поскольку руда залегает на берегах реки практически на всей её протяженности, использование золота, серебра и меди обязательно вынудило бы совершать затяжные походы в самое сердце низины, - это обременительное усилие могло быть предпринято лишь в случае острой необходимости. С другой стороны, если бы Пурепеча пришли в Мичоакан по другому маршруту, их бы не привлекало путешествие в «tierra caliente» для поисков руды, особенно когда они не могли предполагать о её нахождении там.

Аргумент в пользу Андского происхождения Пурепеча основан и на их познаниях в металлургии, помимо утверждения о родственном языке и схожести построек поселений. И другие Южно Американские элементы присутствовали в культурном багаже Пурепеча. Их чайники с ручкой для взбалтывания (этакие «шейкеры») имеют «определённую схожесть с Перуанскими и Эквадорскими» (Craine and Reindorp 1970, XIII). Низкие здания с трапецеидальной входной дверью в Аркелии, шт. Герреро, имеют те же свойства, что и найденные среди Инкских зданий, но само это археологическое место расположено может быть несколько дальше поселений Пурепеча (Adams 1991, 324). Место расположено в 20 километрах юго-восточнее Тлальчапы (Tlalchapa), возле границы сферы интересов ацтеков, но в пределах укреплённого периметра поселений Пурепеча. Три из семи основных пограничных крепостей Пурепеча охраняли подходы к низине реки Бальсас. Хоть низина Бальсас и не была религиозным и политическим центром Пурепеча, но из-за природного дара была стратегически важным районом для защиты его от вторжения ацтеков.

Ещё один возможный ключ к разгадке – это подгон друг к другу камней при каменной кладке, облицовывающих храмы Цинцунцана, последней столицы Пурепеча, на берегу озера Пацкуаро. Способ, когда каждый камень плотно подгоняется к расположенному рядом с ним (иногда для этого камень делали восьмигранным), чётко напоминает технику постройки зданий использовавшуюся в Андах и не только Инками, но и предшествующей им цивилизацией Тиауанако (Tiahuanaco). Присутствие такого метода каменной кладки на Восточном Острове и на острове Кауаи (Kauai) (Гавайи) наводит на мысль о широком распространении этой черты в восточном Тихоокеанском регионе. В Мичоакане эти специально оттёсанные камни называли шанаму (xanamu) – они считаются отличительным признаком культуры Пурепеча (Schondube 1981, 18).

Другой ключ к разгадке происхождения Пурепеча – это знание и поклонение созвездию Южного Креста. Пурепеча видели в очертаниях созвездия огненную колею и называли её Паратакукуа (Parahtacuqua). Однако созвездие видно в Мичоакане под очень острым углом. Даже в 800 году н.э., когда Пурепеча предположительно совершили миграцию из Южной Америки (+/-), т.к. именно этим временем датируются первые данные о металлургии (Hosler 1988), Крест должен был быть виден в западной Мексике под углом на высоте 14° - 20°. Из-за прецессии Южный Крест впоследствии переместился на 6 градусов к югу и сейчас расположился на 8° - 14° над горизонтом и виден с оз. Пацкуаро. Даже 1200 лет назад Южный Крест не был заслуживающим внимания феноменом (явлением), чтобы заострять на нём взгляд на широте Мичоакана, уже на высоте 40°-50° в южном полушарии сложно определить образ креста. С другой стороны, из-за того, что максимальная видимость наблюдается в течение марта, какую-либо сезонную значимость, придаваемую изначально этому явлению, например, начало засушливого сезона, феномен мог потерять после того, как люди перешли бы в другое полушарие.